Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. Чиновники много рассуждают, что сделать, чтобы медработники не уезжали из страны. Медсестра из минской больницы дала им простой ответ
  2. «Амкодор» национализировали решением Мингорисполкома с грифом ДСП? BELPOL передал «Зеркалу» непубличный документ
  3. Зачем Лукашенко позвали в Москву, где он заявил, что Беларусь не войдет в состав России? Спросили у аналитика
  4. Власти переживают из-за оттока молодежи и думают, как ее удержать. Рассказываем об идеях из закрытого документа (вам не понравится)
  5. Эксперты проанализировали вчерашнее согласие Путина на прекращение огня, но «с нюансами» — вот их выводы
  6. «Обоим грозит исключительная мера». Застреленного в прошлом году мужчину заподозрили в подготовке теракта, по делу проходят его родители
  7. «Слишком близкий к Украине». Трамп отстранил главного представителя США на переговорах из-за претензий Кремля — СМИ
  8. «Я бы сделала это и бесплатно». Поговорили с беларуской, которая сыграла в фильме, получившем пять наград на «Оскаре»
  9. Лукашенко на встрече с Путиным завысил явку на прошедших выборах и количество голосов в свою поддержку
  10. Мобильные операторы анонсировали изменения. Есть предупреждение для клиентов — важно сделать одно действие, чтобы не остаться без связи
  11. Путин согласен с предложением прекратить боевые действия в Украине, «но есть нюансы»
  12. Лукашенко пожаловался, что его в России «периодически» обвиняют в «иждивенчестве», и привел свои аргументы, почему это не так
  13. Представитель Кремля: Москва против временного перемирия


11 сентября премьер-министр Беларуси Роман Головченко рассказал подробности подписания союзных карт. Он в числе прочего оценил выгоду для нашей страны от их принятия, назвав число в миллиард долларов прироста ВВП. Правда, как именно Головченко удалось подсчитать эту выгоду, он не уточнил. О том, откуда премьер-министр взял сумму в миллиард долларов и насколько велика вероятность, что Беларусь ее получит, Zerkalo.io спросило у академического директора BEROC (Киев) Катерины Борнуковой.

Фото носит иллюстративный характер

По мнению экономиста, есть некоторые основания полагать, что у интеграционных карт действительно будет позитивный эффект. Борнукова объясняет: в случае сближения двух экономик многие барьеры снимаются. Например, если произойдет объединение техрегламентов, компании смогут получать сертификат в одной стране, но пользоваться им и на рынке второй. В итоге белорусские предприятия станут выходить на российский рынок намного быстрее, а это несет очевидный плюс для финансового положения нашей страны.

— У иностранных компаний существуют ограничения на наши финансовые рынки. Многие исследователи говорили о том, что это существенно сжимает потенциал белорусского экономического роста, — рассказывает Борнукова. — Теперь мы откроемся хотя бы для российских компаний, а это уже идет в плюс нашей экономике. Однако посчитать возможную выгоду в цифрах очень тяжело. Когда Головченко говорит о выгоде в миллиард долларов, возникает вопрос: а в течение какого времени мы ее получим? Этого премьер-министр не уточняет.

Катерина Борнукова добавляет: узнать эффект любой интеграции всегда сложно. Она занимает продолжительный период. Момент, в который интеграция должна закончиться, неизвестен. А потому очертить ее рамки и понять, как именно сближение помогло любой из стран, непросто.

— У любой интеграции наблюдается долгосрочный эффект: нет такого, что мы решаем получить какие-то результаты до 2025 года, а затем они прекращаются, — считает экономист. — Поэтому абсолютно непонятно, как Роман Головченко подсчитал эти цифры. Обычно это делается уже постфактум, после завершения интеграции. Но даже в таком случае бывает неясно, по каким именно причинам экономика страны оказывается в плюсе и связано ли это с объединением.

В качестве примера Катерина Борнукова приводит Европейский союз. По ее словам, существует ряд исследований, в которых ученые пытались выяснить влияние интеграции стран Евросоюза на их экономический рост. Борнукова добавляет: хотя такие подсчеты занимают много времени, к их методологии остаются вопросы.

— Сами интеграционные процессы часто идут параллельно с какими-то внутренними институциональными изменениями. У нас нет еще одной реальности, в которой интеграции не существует. И потому сравнить с чем-то эффект от ее наличия действительно непросто, — добавляет Борнукова.